Прибытие Государя Императора и Высочайших Особ на торжество освящения храма 31 июля 1911 г.

Вскоре после войны с Японией зазвучала по России печальная песня: «Не скажет ни камень, ни крест, где легли во славу мы русского флага...»

В самом конце Васильевского острова, на взморье, в морской казарме заботами начальника Главного морского штаба контр-адмирала Николая Матвеевича Яковлева была устроена скромная временная церковь. Сюда приходили помолиться об упокоении душ близких, нашедших могилу в морских пучинах Тихого океана. Осенью 1908 года министру внутренних дел П. А. Столыпину передали ходатайство о создании комитета по сбору пожертвований на храм, который стал бы общей символической могилой и памятником всем погибшим морякам. Одновременно по совету вдовы погибшего в бою командира крейсера «Светлана» Е. А. Шеиной к Великой княгине Ольге Константиновне, греческой королеве, обратились с просьбой принять этот комитет под почетное председательство. Ответ не заставил себя долго ждать: Ольга Константиновна с радостью согласилась.

Столыпин направил Императору Николаю II письменный доклад от 21 ноября 1908  года: «Среди кружка лиц, принадлежащих и близко стоящих к морской среде, возникла мысль увековечить память моряков, погибших в минувшую войну в Цусимском и других боях. Для осуществления сего предположения Генерал-Адъютант Дубасов обратился к Морскому Министру с просьбою исходатайствовать Всемилостивейшее Вашего Императорского Величества соизволение на постройку храма в память павших в боях моряков и на учреждение Особого Комитета по сбору на эту цель повсеместно в России пожертвований...»

На докладе пометка Столыпина: «Собственною Его Величества рукою начертано: «Согласен и всецело сочувствую мысли увековечить память погибших моряков».

В Комитет вошли морской министр, начальник Главного морского штаба (всего более пятидесяти человек). Вдова Великого князя Константина Николаевича, Александра Иосифовна («старая генерал-адмиральша»), предложила свой Мраморный дворец для работы комитета.

На его первом заседании было принято «Воззвание», которое разослали губернаторам, земским учреждениям, волостным правлениям, во все учреждения Морского ведомства и остальных министерств, на все суда флота, в полки, русские посольства и миссии, консульства и церкви за границей. Святейший Синод разрешил произвести однодневный кружечный сбор во всех храмах России. По Высочайшему разрешению к переписке комитета и рассылке его воззваний применялись правила корреспонденции правительственных учреждений. Это сберегло для строительства храма многие сотни собранных рублей.

Рассылку и регистрацию тысяч писем, подготовку и проверку имен погибших моряков для занесения их на памятные доски, ведение денежных книг и другой учетной документации члены комитета и их добровольные помощники делали бесплатно. Типографские расходы покрывались из средств генерал-адмиральши.

Сохранились свидетельства о пожертвованиях возвышенных и благородных. Епископ Каширский Евдоким, который передал на построение храма сбор за прочитанные им лекции по Священной истории, так писал председателю Комитета: «Если мы не будем беречь святых страниц своей родной истории, то похороним Русь своими собственными руками». Старушка из глухой провинции привезла золотую медаль, полученную в юности за успешное окончание института, и просила, чтобы медаль была вделана в стену близ имени ее сына-мичмана, погибшего на «Рюрике».

	Государь Император и Августейший Главнокомандующий при прохождении морских команд церемониальным маршем после освящения храма

К осени 1909 года собралось более 50000 рублей — по тем временам сумма достаточная для начала строительных работ. Морское ведомство предложило для храма свою территорию — на берегу Невы, при впадении в нее Ново-Адмиралтейского канала, против Морского кадетского корпуса (ныне ВМУ им. Фрунзе). Это предложение было восторженно принято всеми членами комитета и одобрено Государем: «Пусть видят юноши — будущие флотские офицеры, как Родина помнит и благоговейно чтит имена их старших братьев и товарищей, погибших на войне». Городская же дума, узнав о решении возводить храм не на городском участке, пожертвовала на строительство стоимость земли, которую комитет просил у Думы,— 22500 рублей.

В сентябре 1909 года члены комитета разделились на две комиссии: одна занялась финансами, другая, возглавляемая знатоком древностей Великим князем Константином Константиновичем, сосредоточилась на строительстве. В строительную комиссию были включены архитектор Мариан Перетяткович, инженер-строитель Сергей Смирнов и скульптор Борис Микешин. Смирнов и Перетяткович отправились во Владимиро-Суздальский край и на месте изучили храм Покрова-на-Нерли, Дмитриевский собор Владимира и другие памятники древнерусской архитектуры.

К марту 1910 года проект был готов и направлен в Академию художеств, где 12 марта был рассмотрен и «признан в художественном отношении вполне удовлетворительным... выдержанным в заданном стиле». В апреле было начато рытье котлована, а 15 мая 1910 года, в день пятилетия Цусимского боя, состоялась закладка храма. В углубление закладного камня Ольга Константиновна положила солдатский Георгиевский крест.

За одно лишь лето храм был возведен и облицован белым камнем. Состоялось торжественное вознесение креста на купол. Весна и лето следующего года ушли на внешнюю и внутреннюю отделку, выкладку мозаикой настенных композиций по рисункам академика Н. А. Бруни и изготовление 36 бронзовых досок-скрижалей с именами погибших. Поименованы были все убитые, умершие от ран и болезней — адмиралы, командиры кораблей, офицеры, механики, врачи, священники, кондуктора и все нижние чины до последнего кочегара,— всего двенадцать тысяч имен.

Директор рисовальной школы Общества поощрения художеств Н. К. Рерих объявил конкурс на лучший рисунок для пола церкви. Первую премию получила ученица школы Н. Д. Вишневская, которая затем с помощью своих подруг за полтора месяца выполнила этот рисунок в натуральную величину. По их шаблону за два месяца были изготовлены выгнутые медные полосы дюймовой ширины, поставленные на ребро и спаянные между собой. Затем промежутки между полосами заполнили разноцветным мраморным бетоном и рисунок еще около двух месяцев шлифовали. Большой ковер для верхней церкви храма вышивали тридцать пять жен и дочерей моряков, здравствующих и погибших.

	Интерьер верхней церкви
	Судовые иконы и памятные доски с именами погибших моряков, дверь на потайную лестницу на хоры

Главной иконой храма стало большое мозаичное алтарное изображение Христа Спасителя, шествующего по морю. По этому запрестольному образу храм стал называться Спас-на-Водах. Завесой позади царских врат служил Андреевский флаг.

28 июля 1911 года были подняты колокола и освящена нижняя сводчатая церковь храма, а 31-го торжественно, в присутствии Императора, освятили и весь храм-памятник.

2 октября 1911 года, закрывая работу комитета и строительной комиссии, Ольга Константиновна говорила: «...собранные деньги не пропали даром, цель достигнута, памятник создан, памятник на редкость художественный, сделавшийся сразу одной из достопримечательностей столицы...»

С окончанием строительства заботы членов комитета не кончились. Деятельность королевы Ольги, ее ближайших сподвижниц С. Н. Угрюмовой и М. Б. Огаревой получила благотворительное направление. В Первую мировую войну при храме было создано попечительство в пользу вдов и сирот погибших моряков. Попечители выясняли материальное положение их семей, заботились о теплой одежде для детей, плате за их обучение, добивались кредита на продукты питания, изыскивали работу матерям и вдовам матросов, обеспечивали бесплатную медицинскую помощь. С началом боевых действий организовывали лазареты. Становилось ясно, что имена новых жертв со временем пополнят печальный синодик храма...

В начале 1918 года храм-памятник погибшим морякам был национализирован, закрыт и опечатан.

Советская власть ввела органы самоуправления для действующих культовых заведений — выборные «двадцатки». Прихожане, пожелавшие войти в их состав, должны были представить в инспекцию по делам культов справки из дактилоскопического бюро о том, что они не являются «разыскиваемыми преступниками». Перед каждым большим церковным праздником двадцатка испрашивала (письменно, с оплатой пошлинного сбора) разрешение у инспектора по культам на проведение колокольного звона и крестного хода вокруг храма.

20 декабря 1919 года был составлен первый договор между Советом Центрального района Петрограда и двадцаткой храма Спаса-на Водах. Городская комиссия по делам культов передавала в пользование верующим гражданам двухэтажное здание культа с инвентарем, а прихожане обязывались платить налоги, вносить в опись новые поступления и пожертвования, за свой счет содержать здание и имущество в сохранности и надлежащем порядке...

Ранее, в октябре 1919 года, Комиссариат просвещения выдал храму охранное свидетельство как художественно-архитектурному памятнику, благодаря чему в 1922 году он избежал изъятия ценностей в Помгол. В феврале 1924 года городской Реставрационный комитет сделал следующее заключение: «Церковь памяти моряков — образчик эпохи подражательного зодчества, принадлежит творчеству выдающегося архитектора последнего времени Перетятковича... Двери эпохи Грозного; впаянные в стены иконы о погибших судах составляют мемориальный ансамбль... С архитектурной точки зрения храм, построенный в стиле Владимиро-Суздальских церквей XII века, представляет безусловно художественный интерес и подлежит охране и в дальнейшем... На этих [мемориальных] досках помещены имена всех погибших без различия вероисповедания. Таким образом, в православном храме впервые с почетом хранятся имена даже мусульман...»

	Нижняя церковь

В октябре 1929 года по инструкции НКВД при храме было образовано «религиозное общество» с представлением «наверх» анкет его членов (прихожан). Был возобновлен договор: «Совет передает, а граждане принимают следующее государственное имущество: каменное молитвенное здание, культовое имущество по описи...»

Но в условиях ожесточенной пропаганды безбожия судьба Спаса-на-Водах была предрешена. 6 сентября 1931 года инспектор культа К. Васильева докладывала в президиум Октябрьского райсовета: «...по моим наблюдениям, в церкви молящихся бывает очень мало даже в воскресные дни, не говоря уже о буднях, когда бывает 10—15 человек... Так как церковь стоит на территории завода и мешает ему, то договор с 20-кой предлагается расторгнуть, церковь закрыть и использовать здание ее под культурные нужды завода». Октябрьский райсовет постановил: «Церковь памяти морякам ликвидировать». Затем последовали решения облисполкома, Ленсовета и утверждение их ВЦИКом. Никакие ходатайства прихожан не помогли.

В конце марта 1932 года храм взорвали — он простоял всего двадцать один год. А на неглубоком дне Ново-Адмиралтейского канала, как помнят жители, долго еще после взрыва блестели золотом смальты от разбитых мозаичных икон храма и главной иконы — Спасителя, шествующего по водам.

...Минуло время, и обнаружилось, что не под силу оказалось уничтожить память о храме. Сразу, как только это стало возможно, нашлись люди, положившие себе долгом совести начать воссоздание Спаса-на-Водах, который теперь уже мыслится храмом-памятником всем морякам России, отдавшим жизнь за Отечество. Ждем: храм во славу русских моряков вернется к жизни.

^* См. также: Т. А. Нечаева. К 95-летию храма Спаса-на Водах.— «Календарь» № 7 за 2006 год.