Национально-государственная идея любого народа, однажды возникнув, найдя свои конкретные историософские выражения, символы, уже не может бесследно исчезнуть из народной души. Точнее, она может исчезнуть только с исчезновением самого народа. Под исчезновением народа понимается здесь не обязательно поголовное физическое уничтожение этого народа, а прежде всего исчезновение его как субъекта всемирно-исторического процесса. Национальная идея представляет собой как бы средоточие разума нации. Помутится и погаснет этот смысловой центр национального единства - и народ просто распадется во внешне и случайно объединенное множество индивидуумов, в этнографический материал (Н.Я.Данилевский. "Россия и Европа"), открытый и духовно не защищенный против любых культурных, политических и военных интервенций. Национальная идея является духовной скрепой любой нации.
      Использование метафор "разум нации", "душа нации", "самоопределение нации" и т.д. в этой работе, конечно, неслучайно. Действительно, мы исходим из некоторой философии истории, которая уже не раз находила свои яркие воплощения как у отечественных философов, так и у западноевропейских [1]. Согласно этому пониманию, народ, нация представляет собой определенное над-индивидуальное органическое единство, "соборную личность". Отдельные индивидуумы данной нации выступают при этом как бы различными воплощениями этого над-индивидуального духовно-материального единства. Сама эта соборная личность имеет свою внутреннюю структурированность и организацию, которая в разных системах выражается по-разному. Но ясна главная интенция этой структурированности: в некотором смысле действительно можно говорить о душе, духе, разуме и теле нации. В пользу подобной философии истории говорит прежде всего сам политический дискурс всех времен и народов: термины "душа народа", "дух народа" и т.д. распространены были всегда и везде, причем у цивилизованных народов ничуть не меньше, чем у диких. Здесь не место обсуждать эту концепцию во всей ее глубине и сложности. Но необходимо остановиться на одном ее существенном для отечественной культуры моменте.
      Таким принципиальным моментом является вопрос о связи индивидуального сознания и общенародного. Он имеет и непосредственные общественно-политические коннотации: кто, собственно, имеет право говорить от имени народа? Чем гарантирована претензия выражать ''дух народа"? Каковы критерии подобной прерогативы? В отечественной культуре ключевым термином для прояснения этих вопросов является слово соборность. Слово это довольно затрепано в сегодняшней общественно-политической лексике, особенно патриотической. Это тоже, конечно, свидетельствует об актуальности для российского общественного самосознания обозначаемого этим словом содержания. Однако, к сожалению, наиболее распространено ложное понимание термина "соборность", а именно как синонима коллективности. "Соборное мнение", "соборное решение" соответственно становятся просто другим именем понятий "коллективное мнение", "решение, принятое большинством". Это понимание неверно, не соответствует ни логике употребления этого слова, ни его происхождению. Свое происхождение это слово ведет из церковного православного словоупотребления. Соборной называется, собственно, Церковь Христова. Объясняя, почему Церковь называется соборной, святитель Филарет Московский писал: "Потому что она не ограничивается никаким местом, ни временем, ни народом, но заключает в себе истинно верующих всех мест, времен и народов" [2].
      Единение церковного народа поверх пространства и времени предполагает христианское учение о Церкви как едином мистическом теле, главой которого является Сам Богочеловек Иисус Христос, а членами - все истинно верующие христиане. Выступая как соборное единство, Церковь говорит не просто от имени какого-то частного собрания, имевшего быть в определенном месте и в конкретное время, а от имени того мистического, сверхвременного богочеловеческого единства, которым она себя осознает. Что и подчеркивается всегда в торжественном и многозначительном зачине постановлений церковных Соборов: "Изволися Духу Святому и нам..." (и дальше идут постановления Собора). Единство соборное, в этом смысле, есть уже не только единство мнения членов Церкви всех времен и народов, а единство с самой Истиной (Дух Святой), единство в Истине.
      Игнорировать эту мистическую компоненту в слове соборность, сводить его смысл только к коллективности - значит полностью не понимать религиозно-историософской специфики этого термина. Употребление этого термина в более широком, чем чисто церковный, контексте, в смысле "соборное единство русского народа", всегда - нередко и невольно - обусловлено теми же глубинными мистическими интенциями. Речь идет не просто о коллективном единстве ныне живущих представителей этого народа, и даже не об арифметическом единстве всех представителей народа, скажем, за последнюю тысячу лет. Речь идет об их единстве в некоторой истине, с точки зрения особого принципа единства, исповедуемого ими. Этим принципом единства и является национально-государственная идея, обсуждавшаяся нами выше. Конечно, Православная Церковь не ограничивается только русским народом и национально-государственная идея русского народа не ограничивается, как уже было отмечено, только общеправославным исповеданием. Однако многим нынешним идеологам и политикам необходимо усвоить основополагающую истину: выступать от имени соборного единства русского народа, то есть от единства, в которое по определению входят и Козьма Минин, и Дмитрий Пожарский, и священномученик Патриарх Гермоген, и преподобный Сергий Радонежский, и святой князь Дмитрий Донской, и святой благоверный князь Александр Невский, и святой равноапостольный князь Владимир, и необозримое множество простых русских православных людей, невозможно вне Православия. Пытаться делать это значит пытаться рядом с этой исторической соборной православной Россией "сооружать" какой-то свой новый собор, на новых, отличных от традиционного принципах, дерзать проектировать и строить новую (и конечно уж, как всегда у утопистов, "лучшую") Россию.
      Поскольку соборное мнение означает не просто "принятое большинством", а обязательно и "причастное истине", "истинное", то господствующее мнение может оказаться и в противоречии с соборным. История Церкви знает немало примеров, когда сторонниками истинного соборного мнения оставались единицы, а подавляющее большинство уклонялось в ложную сторону (в ересь). Тем более это справедливо в отношении народа как национального единства. Выразителем национально-государственной идеи может и не быть большинство населения. В этом случае референдум ничего не скажет об истинном значении для народного сознания национальной идеи. Актуальное духовно-психологическое состояние народа может быть таково, что он фактически оказывается ниже своей собственной соборной национально-государственной идеи. Народ как целое является всегда носителем этой идеи, и идея эта составляет, как мы говорили выше, центральный смысловой факт его самосознания. Однако как и отдельный человек, народ в своем бытии может быть в данный период времени эксцентричен, отвлечен от главного смыслового средоточия своего исторического бытия. Душа его может быть замутнена навязанными ложными идеалами или страстными идеологическими одержаниями, подавлена и измотана неопределенностью, скована маловерием и отчаянием. И несомненно, именно такое время переживаем мы сегодня. Игры в референдумы в этом случае являются обманом народа и, что трагичнее, - его самообманом.
      В этом случае нередко именно меньшинство, отдельные идеологические группы и личности могут оказаться выразителями соборного народного мнения, его национальной идеи. В силу различных причин происхождения ли, духовного и интеллектуального воспитания, жизненного опыта и т. д. - они могут оказаться медиумами, через которых будет высказано то, что лежит в глубине души каждого россиянина, любящего Родину и русскую культуру. Народ, несомненно, узнает свою же собственную национальную идею, заветную и близкую, бесконечно отраженную в героях русской истории и культуры, однако эта "радость узнавания" может прийти не сразу. Нужно сознательное воспитание народа, направленное на очищение его души от всего наносного, чужеродного, соблазнительно льстивого и духовно ядовитого. Необходимо время и сознательная воспитательная политика, чтобы народ пришел в себя.

1. Сюда относятся понятия "коллективной исторической индивидуальности" в философии истории Л.П.Карсавина, "культурно-исторического типа" у Н.Я.Данилевского, Geist-бытия у К.Ясперса и др. ^

2. Митрополит Филарет. Пространный Христианский катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви. Варшава, 1930. С. 56. ^