Когда поэзия начинает говорить языком пространства, голос ее быстро замирает и начинает задыхаться от извечной невозможности одним вдохом вобрать в себя необозримые расстояния, расстилающиеся перед стоящим на вершине. <...>
     Готовясь к неизбежному, душа стремится, торопится опередить, высматривает что-то <...> там, за поворотом, <...> и <...>жалоба ведет ее по пути, полному высокого предчувствия. <...>
     Есть поэты, подобные листве, шелестящей на ветру мириадами трепетных крыл – в привете и понимании признающихся навстречу едва вернувшейся и еще пребывающей в оцепенении и тоске, и усталости от этого смертного усилия душе.
     Так происходит самая высокая из встреч на земле – вернувшегося, заглянувшего, и остававшегося, выросшего навстречу, прилепившегося корнями к этой смертной почве, пьющего живую влагу ветра этой стороны, <...>.
     Остававшийся говорит на знакомом вернувшемуся языке. Вероятно, и надо просто расти, насыщаться соком этой земли, чувствовать всю глубину посюстороннего родства и смертного трепета живущего, чтобы уже уметь говорить этим языком, оставаться, будучи словно предзимняя "роща, готовым к вознесению" <...>
     Оставаться, прощаясь с погубленным днем в надежде, что

"Ангелы Божьи, кажется, словно, День погубленный голубят словом, Весточкой-ветвью, лезвием-лестью, Медлящим, грех отпускающим жестом,"

     <...> медлительная же, разворачивающаяся незаметным взгляду прирастанием колец под корой, годовым листопадом, занесенная и пригнутая снегом декабря жизнь Остающегося – мгновенна, ибо что смерти разницы – в годах и столетиях. И жизнь этой стороны ждет. Читает святого Луку, спрашивает внезапный иней

"Не этого ли дня, о котором Лука говорил,.. над домом дождь – все сжигающий, снежный?"

     <...>И в занесенных снегом снах прочувствует, – сновидит – встречу свою с вернувшимся – протягивает Вероникин Плат навстречу, "...и на ткани грубой остается нерукотворный Лик..." И истово надеясь "успеть за Агнцем", позвавшим тем самым, знакомым, впитанным всей признавшейся, слышащей, жизнью, Голосом.

"Произнесет то слово голос-Ангел, и не удержит голос человечий... "

     <...> И неумело пытается примерить к себе облик тени, вечности, как на диковины, глядящую на себя в зеркало не-жизни, пытаясь решить – как выглядеть в этом странном зеркале, забываясь в надежде выглядеть хоть как-то...

"...Кто я для тьмы? – одна из заплат..."

     Шелестит на ветру, гонит по стволам живой сокровенный сок живущего, ждет встречи, <...> сновидит и живой ветвью вырывается из душного объятия времени Слово поэта, верного Жизни.

Лето 1999 года