Преподобный Антоний
ЖИТИЕ
Преподобный Антоний (Путилов), родился в 1795 году. Он
был младшим братом игумена Оптиной Пустыни Моисея. С юных лет, подобно братьям,
стремился к монашеству. При нашествии французов в 1812 году оказался в Москве и
жестоко пострадал от них – еле спасся. После многих мытарств присоединился к
преп. Моисею, жившему пустынником в Рославльских лесах. Здесь он навык
истинному подвижничеству, смирению, послушанию. Он вместе с братом, как было
уже сказано, собственными руками выстроил скит в Оптиной Пустыни. Начальником
скита он стал в тридцатилетнем возрасте, после назначения его брата игуменом
Оптиной Пустыни.
В Оптиной Пустыни в скитском братстве не было такого
смиренного послушника, каким был молодой скитоначальник Антоний, который ни
малейшего распоряжения не делал без благословения своего старца и брата преп.
Моисея. В сохранившихся его помянниках мы читаем: «Помяни, Господи, господина
моего духовного отца и благодетеля всечестнейшего игумена иеромонаха (в других
–игумена, схиархимандрита) Моисея». Скитская братия состояла главным образом из
почтенных старцев, и какой кротостью и каким тактом надо было обладать молодому
начальнику, чтобы не иметь ни с кем недоразумений. Ввиду малочисленности
братства, сам начальник исполнял многие братские послушания. Часто доводилось
ему оставаться без келейника, который исполнял обязанности то повара, то
садовника, то хлебопека. «Как самый бедный бобыль, – писал старец Антоний в
1832 году одному родственнику, – живу в келье один: сам и за водой, сам и за
дровами… Чином священства почтенных, теперь у нас в скиту собралось пять человек,
но все они престарелы и многонемощны, почему и тяготу служения за всех несу
один».
Он жил всем бых вся, да всяко некия спасу (1 Кор. 9,
22). Этот текст в прямом смысле относится к старческому служению. Однако ни
преп. Антоний, ни преп. Моисей не брали на себя прямой обязанности
душепопечения лиц монастырской братии. Но будучи сами духоносными старцами, они
понимали значение старчества и предоставили тем великим старцам, которых они
привлекли в Оптинский скит, самое широкое поле деятельности. Таким образом,
насаждение в Оптиной Пустыни старчества было всецело делом этих двух братьев. И
не только насаждение, но и процветание.
Вот какое впечатление оставил по себе скит в
воспоминании лица, бывавшего там в юности при скитоначальнике о. Антонии:
«Величественный порядок и отражение какой-то неземной
красоты во всей скитской обители часто привлекали детское мое сердце к
духовному наслаждению, о котором вспоминаю и теперь с благоговением, и считаю
это время лучшим временем моей жизни. Простота и смирение в братиях, везде
строгий порядок и чистота, изобилие самых разнообразных цветов и благоухание
их, и вообще какое-то чувство присутствия благодати, невольно заставляло
забывать все, что вне обители этой. В церкви скитской мне случалось бывать
преимущественно во время обедни. Здесь уже при самом вступлении, бывало
чувствуешь себя вне мира и превратности его. С каким умилительным благоговением
совершалось священнослужение! И это благоговение отражалось на всех предстоящих
до такой степени, что слышался каждый шелест, каждое движение в церкви.
Клиросное пение, в котором часто участвовал сам начальник скита о. Антоний,
было тихое стройное, и вместе с тем величественное и правильное, подобно
которому после того нигде уже и не слыхал, за всем тем, что мне очень часто
приходилось слышать самых образованнейших певчих в столицах и известнейших
певцов Европы. В пении скитском слышались кротость, смирение, страх Божий и
благоговение молитвенное, между тем как в мирском пении часто отражается мир и
его страсти, а это уже так обыкновенно! Что ж сказать о тех вожделеннейших
днях, когда священнодействие совершалось самим начальником скита о. Антонием? В
каждом его движении, в каждом слове и возгласе видны были девственность,
кротость, благоговение и вместе с тем святое чувство величия.
Подобного священнослужения после того я нигде не
встречал, хотя был во многих обителях и церквах» («Жизнеописание настоятеля
Малоярославецкого Николаевского монастыря игумена Антония». Москва, 1870 г.,
стр. 27).
Старец Антоний пробыл начальником скита четырнадцать
лет, когда епископ Калужский Николай, враждебно относившийся к старчеству и
причинивший много горя игумену Моисею, назначил его родного брата преп. Антония
настоятелем Малоярославецкого Николаевского монастыря. В это время старец
Антоний переступил сорокалетний возраст и на ногах его открылись раны, как
последствие его подвигов и трудов. Ему было крайне тяжело расставаться с
созданным его трудами уединенным Оптинским скитом, где его окружала всеобщая
любовь, со своим братом, который был его старцем. Начальствование в чуждых ему
условиях жизни являлось для него тягчайшим и величайшим крестом. «Однажды, –
пишет он, – сильно «уны во мне дух мой», и, воздремавшись, вижу в тонком сне
лик отцов, и один из них, якобы первосвятитель, благословляя меня, сказал:
«Ведь ты был в Раю, знаешь его, а теперь трудись, молись и не ленись!». И
вдруг, проснувшись, ощущаю в себе некое успокоение. Господи! Даруй мне конец
благий!»
Больной настоятель игумен Антоний часто мог только
лежа давать приказания и не был в состоянии следить за точным исполнением своих
распоряжений. Он многократно просился отпустить его на покой, но епископ
Николай был неумолим. Четырнадцать лет продолжалось его злострадание. Иногда он
должен был ездить в Москву за сборами пожертвований на окончание монастырских
построек. В Москве преп. Антоний пользовался особым вниманием со стороны
митрополита Филарета, который понимал духовное устроение смиренного
подвижника-страдальца. Он полюбил его и приглашал его к сослужению с собой,
оказывал ему знаки отеческой милости и утешал беседами. Наконец, митрополит
вступился за него перед епархиальным архиереем, который согласился отпустить
его на покой в Оптину Пустынь, что состоялось в 1853 году. Возвратившись в
Оптину Пустынь, старец Антоний прожил еще двенадцать лет.
В течение этого времени он жил в Оптиной Пустыни как
лицо, находящееся «на покое» и не вмешивался во внутренние дела монастыря и
скита и даже избегал давать советы. Только утешал в скорбях приходивших к нему.
Ему пришлось пережить кончину брата своего преп.
Моисея, что было для него тяжелой потерей. Два месяца провел он в затворе в
непрестанной молитве за усопшего. Он не мог говорить о брате без слез и потому
отказывался сообщить сведения, ему известные, о сокровенной, внутренней жизни
покойного. Это осталось нераскрытым.
У преп. Антония было много духовных чад среди мирян,
многие знали его в бытность его настоятелем Малоярославецкого монастыря. После
кончины удалось собрать и издать сборник его писем к этим лицам. Выбраны были
письма, содержавшие общее назидание. «Письма эти, – говорит его жизнеописатель,
– отличались тем же естественным красноречием и сладкоречием, тою же
назидательностью и своеобразной выразительностью и силою. Слог его совершенно
особенный, свойственный одному старцу Антонию. В них ясно отпечатлелись все
высокие душевные свойства любвеобильного старца. Читая их, как будто слышишь
самую его беседу». Преп. Антоний обладал даром прозорливости, и часто, не
ожидая получения писем, писал утешения и наставления. Оптинский старец Макарий
называл преп. Антония: «и по сану и по разуму старшим и мудрейшим себя».
Преп. Антоний безпрерывно, почти всю жизнь жестоко
страдал от ран на ногах. День преставления его 7 августа 1865 года. Он погребен
рядом с братом – игуменом Моисеем.
|